ГУНЬКА (КУРИТЬ)
Курить вредно
— Гунька, неси газету, — крикнул дед.
Сереже не нравилось, когда дед звал его Гунькой. Особенно, когда дедушка был выпивши, «Гунька» звучало как-то совсем неприятно. С другой стороны, он любил такие дни. В это время внук часто выигрывал деда в шахматы. Тот никогда не поддавался в игре, а в подвыпившем состоянии «зевал» фигуры, не замечал хитрые Сережины комбинации.
Они сидели в беседке, оборудованной дедушкой среди кустов шиповника. Шиповник цвел, распространяя вокруг сладкий аромат. На запах слетались бабочки, шмели и пчелы. Сережа с дедом разговаривали, окруженные беспрестанным жужжанием и порханием сотни крыл.
— Неси газету! Курить будем! – снова повторил дед.
— Я не буду никогда курить, — буркнул Серёжка, и отправился за газетой.
Старые газеты пылились на чердаке. Они вялились вместе с душистым табаком, который дедушка выращивал на своей маленькой плантации возле забора. На веревке были развешаны крупные листья, где-то в углу сушились веники из иван-чая и зверобоя. Под крышей деревенского дома хранился особый запах, смешанный из трав и сажи от дымоходной трубы, старых вещей, сложенных по углам. Серёжа играл иногда здесь один. Он открывал маленькое окошко на чердаке, высовывался из него с маленьким детским биноклем. Вглядывался в него на приблизившееся Рыбинское водохранилище, и представлял себя капитаном корабля. Среди огромного водного пространства его деревянное судно было самым красивым фрегатом. По Рыбинскому морю туда-сюда проходили баржи и танкеры. Он приветственно махал им рукой.
— Ты куда? – спросила бабушка, когда Серёжа пробегал мимо нее в сенях.
— Газеты дедушке отнесу.
— Опять курит? Ты-то хоть когда вырастешь, не кури!
— Не-е, — протянул Серёжа, — Я не буду.
Пожелтевшие страницы дед рвал на маленькие прямоугольнички. Складывал их аккуратно в стопочку, зачем-то приглаживая. Потом брал верхний, сворачивал конусом, подгибал наполовину.
— Вот. Это козья ножка, – говорил он. – Мы такие делали в армии еще. Я ведь девять лет отслужил с 43-его…
И дед пускался в рассказы, которые Серёжа слышал уже не один раз. Но они обрастали новыми подробностями, и не надоедали внуку. Дедушка доставал из полотняного мешочка размельченный табак, и набивал им самокрутку.
— Помню, как мы с Ванькой Залежным курили за сараем, — вспоминал дед, выпуская дым струйкой.
— Ох и влетело нам тогда! Я у отца спёр табак, а он заметил… Да и Марфа Григорьевна на нас нажаловалась. Застукали с Петром Алексеевичем Степановым, завхозом школьным, они нас…
И еще долго дед рассказывал про тот случай. Он помнил все подробности, кого и как звали. Казалось, что спроси дату – назовет. Сережа удивлялся такой дедовской памяти: моменты из своего детства и молодости дед помнил до мелочей, а то, что было пару дней назад или куда дел свои очки – не помнил…
… Сережа стоял возле метро, докуривая сигарету. В ночном морозном воздухе дым клубками перекатывался через металлическую ограду, и уплывал куда-то в темноту.
Нужно было что-то делать. Машину он продал быстро, и часть долгов успел загасить. Квартира никак «не уходила». Уже и цену скинул — дальше некуда, и в рекламе везде. Еще эти долги по коммуналке, и арест наложили… Жена месяц назад собрала вещи, и уехала к маме в Архангельск. В опустевшую квартиру, где почти вся мебель была тоже распродана, Сергею идти не хотелось. А куда пойдешь? К друзьям? А где они? Пока был успешным предпринимателем, друзей был миллион. А теперь сто тысяч не у кого занять. Вот тебе и поговорка: «не имей сто рублей…»!
От таких мыслей хотелось еще и выпить, чтобы забыться, не о чем не думать, упасть в снег, заснуть насовсем. Вкус хорошего вискаря, Сергей начал уже забывать. Дома, в кухне валялись, раскиданные по полу, пустые полторалитровые бутылки из под пива.
— Директор, мля! — выругался он, и начал спускаться в теплую яму метро, отшвырнув со злостью окурок. Остатки сигареты описали огненную дугу в темноте, рассыпав яркие искры при ударе о стену.
А всё так хорошо начиналось. С другом Лёхой они, из маленького офиса, где умещался только стол, пара стульев и ксерокс, перебрались в большое красивое помещение. Сделки шли одна за другой. Не хватало уже сил, чтобы работать с таким объемом. С края города они переехали в центр, в бывший офис какой-то компании «ГазПром-нефть… что-то там». Кожаные диваны и кресла, столы из натурального дерева с золочеными ручками… Парни прыгали от радости, как два молодых козлика. Каждому по кабинету и секретарше. ДиректорА ведь! Потом набор агентов, закупка компьютеров и другой техники. Бизнес шел в гору.
Серёжа взялся за проекты со строительством. Алексей руководил отделом продаж на рынке вторичного жилья и занимался прочими вопросами.
Машины, квартиры. Всё менялось со скоростью звука, кажется. Сергей обзавелся семьей. Родился сын Пашка – Павел Сергеевич. Назвали по традиции в честь деда, как когда-то в честь своего деда отец назвал его Серёжей. Сергей стал больше времени уделять семье и ребенку. Разрывался между рабочей стройкой и домом, где его ждали жена и маленький Пашка. Алексей не вкладывался в недвижимость. Жил все так же на съемной квартире, но более шикарной, чем раньше: «Статус коммерческого директора обязывает». Сошелся с хорошей девушкой. Умница, красавица, экономическое образование… Позвали её к себе бухгалтером и главным экономистом.
Она любила роскошь, но не стремилась к официальному замужеству, и не хотела детей. Лёше нравилась такая позиция. Алексея и Сергея было не разлить водой. Они так же оставались друзьями и партнерами, но постепенно всё реже стали встречаться вместе семьями.
В какой момент их дороги разошлись? Как так получилось, что кредиты, взятые на развитие, повисли на Сергее? Почему Алексей отошел в сторону, когда кредиторы начали наседать? Буквально за несколько месяцев фирма развалилась. Фрегат пошел ко дну.
Главный экономист укатила вместе с Серёжиным компаньоном куда-то за границу отдыхать, а из отпуска они уже не вернулись в город. У фирмы оказались многомиллионные долги. Серёжа хватался за голову, когда сидел над ворохом счетов и других документов. Он был далек от этого. Все финансовые вопросы всегда решал Алексей. Сергей только расписывался, где было нужно: где указывали ему компаньон и главный экономист. А теперь банки требовали возврата кредитов, насела налоговая. Вызывали в прокуратуру по задержке зарплаты. Пока Сергей разбирался со строителями, подрядчиками, начал разбегаться отдел продаж. Специалисты по вторичному жилью во главе с начальником отдела ушли вместе, открыв свое агентство – стали конкурентами. Сыпалась стройная система. Начала разрушаться и семья…
Электропоезд метро нес Сережу куда-то по темным тоннелям. Он сидел один в пустом вагоне с тусклым освещением. Почему-то вспомнилось лето перестроечных времен, когда он был еще мальчуганом. Дедовский табак, который тот выращивал сам, так как сигарет найти было невозможно или они продавались очень дорого. Денег у людей почти не было. Зарплату выдавали тем, что производило предприятие, на котором человек работал. Люди занимались бартером. Им приходилось выживать. И тем не менее, они были как-то дружнее, веселее что ли… Не отчаивались!
Где же то беззаботное время детства, когда они с дедом сидели среди цветущего шиповника, разговаривали, играли в шахматы? Как поймать то ощущение счастья?
Электричка остановилась. На секунду почудилось, будто бы остановилось время. В мертвой тишине пронесся ветер, догнавший наконец-то остановившиеся вагоны. Зашелестели листья журнала, оставленного кем-то на скамейке. Последняя станция. Нужно выходить.
— Гунька, неси газету! Сейчас курить будем!
